Как выбрать жену
Вы знаете, что молодые вечерами ходят на посиделки, а потом провожают парни под ручку девок, по центральной улице гуляют. Один вечер проводил — ничего, два — повод… а три — считай жених. Вот и я пошел провожать одну, иду, что-то говорю, а она вдруг стала вытаскивать потихоньку свою руку из-под моей. Я не понял, оказывается я шел прямо в лужу на дороге, сворачивать не стал…
Она лужу обежала и опять меня под руку. К следующей луже я шел целенаправленно. Она также убирала руку. На следующий вечер с другой девушкой я по прежнему маршруту. Та же картина, обегала лужи. На следующий вечер пошел с третьей. И опять посередине дороги по лужам. Подхожу — она за меня крепко держится, слушает меня и… пошла по луже со мной. Ага — просто не увидела лужу. Тогда я к следующей — поглубже. Подруга ноль внимания на лужу. Вот с тех пор и ходим рядышком и не ругаемся, живем ладком. Все мужики рты пооткрывали, а которые постарше и говорят, что ты дед раньше не рассказал как выбирать жен. Может и мы были бы счастливее.
Научиться горевать
Для того, чтобы повзрослеть, человеку приходится научиться горевать. Не страдать и не плакать просто так, а именно горевать. Позволять горю совершить внутри себя ту работу, для которой оно предназначено. Эта работа очень важная. Например, через горе осуществляется перестройка картины мира под то, что реально невозможно. Адаптация к потерям. Смирение с неизбежным. Возможность отпустить не твоё и принять то, что принимать не хочется. Например, проживание и отпускание безответной любви или принятие того факта, что тело стареет. Замедление, наполнение, замирание и трансформация.
В наше время горе — это совсем не модно. Ни острое, ни хроническое. Особенно горе по поводу того, что вроде бы можно в современных условиях заменить, поправить и обесценить. И речь идёт не только о вещах, но и о людях. Однажды на похоронах шестнадцатилетнего мальчика я слышала совет «побыстрее кого-нибудь родить», адресованный к родителям умершего. Вроде бы логично, но как-то жутко звучит. Заменить одного ребёнка другим «поскорее». Обесценивание горя очень распространено и не позволяет многим личностям созреть. Те, кто не может выдержать своё горе, често не могут выдержать и чужое, предлагая собеседнику «забить», «расслабиться», «найти другую» или «взять себя в руки». Такие советы обычно дают те, чья личность, как неглубокий сосуд, не способна вместить все чувства другого человека и даже свои собственные.
Страх перед горем и желание что-то поскорее с ним сделать понятен, так как переживать его неприятно. И если не уметь это делать, можно застрять в нем надолго, получая вторичную выгоду от страданий. Манипулируя окружающими. Однако, горе, даже острое, конечно. И те плоды, которое оно может принести, стоят того. Оно углубляет, расширяет и укрепляет. И то, что отболело, больше не беспокоит, напоминая о себе лишь детскими фотографиями и грустью. И открывая возможности сопереживать происходящему с другими людьми, становясь ближе.
Простой способ, как проверить свои чувства
— Знаешь, — говорит один, — у меня сейчас одновременно пять женщин. Мне это надоело, но выбрать одну у меня не выходит. Как бы мне их отсеять?
— Отсей откровением, — советует приятель.
— Как это — откровением?
— А так: почувствуй себя совершенно свободным, и каждой рассказывай всё обо всех остальных.
— Но как это поможет?
— А ты попробуй.
Следующая их встреча через полгода:
— Ну, и как? Воспользовался моим советом?
— Хороший совет. Спасибо. Когда я стал откровенным, то две из моих женщин тут же отказались встречаться со мной. Ну и ладно. Это был, можно сказать, грубый отсев. Остались трое. И вот тут-то началось самое интересное. Я очень скоро обнаружил, что быть со всеми одинаково откровенным у меня не получается. Одной я мог рассказать всё, другой половину, третьей вообще ничего. В то же время об одной мог рассказать всё, но рассказывать о другой у меня не поворачивался язык. Кончилось это тем, что я обнаружил, что одной я могу рассказать всё, но о ней мне не хотелось откровенничать ни с кем.
— Вот она-то у тебя и осталась, — подсказал приятель.
— Именно так. Интересно, что этот простой способ работает так хорошо.
— Он работает потому, что откровение — это показатель чувства. Оно очень быстро отсеивает ненужных нам людей. Причём во всех случаях жизни. Я всегда расстаюсь с тем, с кем не могу быть откровенным, и оказываюсь привязанным к тому, о ком не могу болтать.
Что на самом деле хотят женщины?
Однажды короля Артура поймал другой царь и посадил в тюрьму. Потом он его пожалел и сказал, что отпустит его, если тот ответит на один очень сложный вопрос. Королю Артуру давался год, чтобы найти ответ. Если он не сможет ответить, то будет казнен. Вопрос был: «Что на самом деле хотят женщины?»
Король Артур опрашивал всю женскую половину своего королевства в течении года, и никто не дал ему ответа. Наконец, ему сказали что одна старая ведьма может дать ему ответ, но ее цена будет очень высока. У короля не было выбора, он пошел к ней и спросил, что она хочет. Она хотела выйти замуж за его лучшего рыцаря Гаваина. Ведьма была жутко страшная, старая, противная и с одним зубом.
Артур сказал, что он не хочет заставлять своего друга это делать и лучше умрет. Тем не менее, Гаваин сказал, что жизнь Артура важна для всего королевства и он согласен жениться на старой противной ведьме. После этого ведьма ответила на вопрос Артура.
Она сказала, что женщины больше всего хотят распоряжаться своей собственной жизнью.
После этого жизнь Артура была спасена, все радовались и наступило время свадьбы. Рыцарь Гаваин был настоящим джентльменом, в то время как ведьма отвратительно себя вела, жрала руками и пердела во время свадьбы.
Когда наступила свадебная ночь, Гаваин, скрепя сердце, зашел в спальню. Перед его глазами лежала самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Он удивленно спросил, что случилось. Ведьма ответила, что в благодарность за хорошее отношение к ней, когда она была страшной и противной, она согласна половину времени быть молодой красавицей, а половину времени — старой ведьмой. Затем она сказала, что он должен выбрать, какой он хочет чтобы она была днем, а какой ночью. Гаваин задумался. Хочет ли он, чтобы днем его видели с красавицей, а ночи проводить со старой каргой, или иметь днем страшную ведьму, а ночью быть с красавицей? Он решил дать ей решать самой. После того как она это услышала, она сказала, что всегда будет красавицей, потому что он ее уважает и дает ей возможность распоряжаться своей собственной жизнью.
Так какова мораль этой длинной истории?
Мораль такова — не имеет значения, красивая ваша женщина или страшная, умная или глупая. Под всем этим она все равно ведьма…
1000 шариков
Несколько недель назад я приготовил себе кофе, взял утреннюю газету и сел послушать радиоприемник. Переключая каналы радиостанции, я вдруг остановил свое внимание на бархатном голосе одного старика. Он что-то говорил о «тысяче шариков». Я заинтересовался, сделал звук погромче и откинулся на спинку кресла.
— Хорошо, — сказал старик, — могу поспорить, что вы очень заняты на работе. Вчера, сегодня, завтра. И пусть вам платят много. Но за эти деньги они покупают вашу жизнь. Подумайте, вы не проводите это время со своими любимыми и близкими. Ни за что не поверю, что вам нужно работать все это время, чтобы свести концы с концами.
Вы работаете, чтобы удовлетворить ваши желания. Но знайте, что это замкнутый круг — чем больше денег, тем больше хочется и тем больше вы работаете, чтобы получить еще больше. Нужно суметь в один момент спросить себя: «А действительно ли мне так нужна та или иная вещь, например, новая машина?» И ради этого вы готовы пропустить первое танцевальное выступление вашей дочери или спортивное соревнование вашего сына?
Позвольте мне рассказать кое-что, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни. И он начал объяснять свою теорию «тысячи шариков»:
— Смотрите, в один прекрасный день я сел и подсчитал. В среднем человек живет 75 лет. Я знаю, некоторые живут меньше, другие больше. Но живут примерно 75 лет. Теперь я 75 умножаю на 52 (количество воскресений в году) и получается 3900 — столько воскресений у вас в жизни. Когда я задумался об этом, мне было пятьдесят пять.
Это значило, что я прожил уже примерно 2900 воскресений. И у меня оставалось только 1000. Поэтому я пошел в магазин игрушек и купил 1000 небольших пластиковых шариков. Я засыпал их все в одну прозрачную банку. После этого каждое воскресенье я вытаскивал и выбрасывал один шарик. И я заметил, что когда я делал это и видел, что количество шариков уменьшается, я стал обращать больше внимания на истинные ценности этой жизни.
Нет более сильного средства, чем смотреть, как уменьшается количество отпущенных тебе дней! Теперь, послушайте последнюю мысль, которой я хотел бы поделиться сегодня с вами, перед тем как обнять мою любимую жену и сходить с ней на прогулку. Этим утром я вытащил последний шарик из моей банки…
Поэтому каждый последующий день для меня — подарок. Я принимаю его с благодарностью и дарю близким и любимым тепло и радость. Знаете, я считаю, что это единственный способ прожить жизнь. Я ни о чем не сожалею. Было приятно с вами поговорить, но мне нужно спешить к моей семье. Надеюсь, еще услышимся! …
Я задумался. Действительно, было о чем подумать. Я планировал ненадолго смотаться сегодня на работу — нужно было делать проект. А потом я собирался с коллегами по работе сходить в клуб.
Вместо всего этого я поднялся наверх и разбудил мою жену нежным поцелуем.
— Просыпайся, милая. Поедем с детьми на пикник.
— Дорогой, что случилось?
— Ничего особенного, просто я понял, что мы давно не проводили вместе выходные. И еще, давай зайдем в магазин игрушек. Мне нужно купить пластиковые шарики…
О максимальной концентрации
Кто-то спросил Мудреца:
— В чём ваш секрет? Какова ваша дисциплина?
Он ответил:
— Я живу обычной жизнью — это моя дисциплина. Я ем, когда ем, сплю, когда сплю и занимаюсь делом, когда занимаюсь делом.
Спрашивающий был озадачен:
— Но я не вижу в этом ничего особенного.
Мудрец сказал:
— В этом вся суть. Нет ничего особенного.
Спрашивающий всё ещё был озадачен:
— Но это делают все: едят, когда едят; спят, когда спят.
Мудрец рассмеялся и сказал:
— Нет. Когда вы едите, то вы делаете тысячу вещей одновременно и потому ни одну в совершенстве: вы думаете, мечтаете, воображаете, вспоминаете. Вы не только едите. Когда я ем, то я просто ем: тогда существует только еда и ничего больше. Когда я гуляю, я гуляю и получаю удовольствие от прогулки. Существует только прогулка – и ничего больше!
О монахе и первоисточнике
Молодой монах принял постриг, и в монастыре ему первым заданием было помогать остальным монахам переписывать от руки церковные уложения, псалмы, законы и т.п. Поработав так с недельку, наш монах обратил внимание, что все монахи переписывают эти материалы с предыдущей копии, а не с оригинала. Подивившись этому факту, он выразил свое удивление отцу-настоятелю:
«Падре, ведь если кто-то допустил ошибку в первой копии, она же будет повторяться вечно, и её никак не исправить, ибо не с чем сравнить!». «Хм, сын мой — ответил отец-настоятель,— вообще-то мы так делали столетиями… Но, в принципе, в твоих рассуждениях что-то есть!» — и с этими словами он спустился в подземелья, где в огромных сундуках хранились «первоисточники», столетиями же не открывавшиеся.
И пропал.
Когда прошли почти сутки со времени его исчезновения, обеспокоенный монах спустился в те же подвалы на поиски святого отца. Он нашел его сразу — тот сидел перед громадным раскрытым томом из телячьей кожи, бился головой об острые камни подземелья и что-то нечленораздельно мычал. По покрытому грязью и ссадинами лицу его текла кровь, волосы спутались и взгляд был безумным. «Что с вами, святой отец? — вскричал потрясенный юноша,— Что случилось?!»
«Celebrate,— простонал отец-настоятель,— слово было: c-e-l-e-b-r-a-t-e! А не «celibate»!!!»*
* celebrate — празднуй, радуйся; celibate — воздерживайся.
О гвоздях
Жил-был один очень вспыльчивый и несдержанный молодой человек. И вот однажды его отец дал ему мешочек с гвоздями и наказал каждый раз, когда он не сдержит своего гнева, вбить один гвоздь в столб забора.
В первый день в столбе было несколько десятков гвоздей. На другой неделе он научился сдерживать свой гнев, и с каждым днём число забиваемых в столб гвоздей стало уменьшаться. Юноша понял, что легче контролировать свой темперамент, чем вбивать гвозди.
Наконец пришёл день, когда он ни разу не потерял самообладания. Он рассказал об этом своему отцу и тот сказал, что на сей раз каждый день, когда сыну удастся сдержаться, он может вытащить из столба по одному гвоздю.
Шло время, и пришёл день, когда он мог сообщить отцу о том, что в столбе не осталось ни одного гвоздя. Тогда отец взял сына за руку и подвёл к забору:
— Ты неплохо справился, но ты видишь, сколько в столбе дыр? Он уже никогда не будет таким как прежде. Когда говоришь человеку что-нибудь злое, у него остаётся такой же шрам, как и эти дыры. И не важно, сколько раз после этого ты извинишься — шрам останется.
О красавице
По дороге шла девушка, прекрасная, как фея. Вдруг она заметила, что следом за ней идёт мужчина.
Она обернулась и спросила:
— Скажи, зачем ты идёшь за мной?
Мужчина ответил:
— О повелительница моего сердца, твои чары столь неотразимы, что повелевают мне следовать за тобой. Про меня говорят, что я прекрасно играю на лютне, что посвящён в тайны искусства поэзии и что умею в сердцах женщин пробуждать муки любви.
А тебе я хочу объясниться в любви, потому что ты пленила моё сердце!
Красавица молча смотрела некоторое время на него, потом сказала:
— Как ты мог влюбиться в меня? Моя младшая сестра гораздо красивее и привлекательнее меня. Она идёт за мной, посмотри на неё.
Мужчина остановился, потом обернулся, но увидел только безобразную старуху в залатанной накидке. Тогда он ускорил шаги, чтобы догнать девушку. Опустив глаза, он спросил голосом, выражающим покорность:
— Скажи мне, как ложь могла сорваться у тебя с языка?
Она улыбнулась и ответила:
— Ты, мой друг, тоже не сказал мне правду, когда клялся в любви. Ты знаешь в совершенстве все правила любви и делаешь вид, что твоё сердце пылает от любви ко мне. Как же ты мог обернуться, чтобы посмотреть на другую женщину?
Рабство в новой упаковке
– Смотрите, – сказал фараон жрецам – внизу длинные шеренги закованных в цепи рабов несут по одному камню. Их охраняет множество солдат. Чем больше рабов, тем лучше для государства – так мы всегда считали. Но, чем больше рабов, тем более приходится опасаться их бунта. Мы усиливаем охрану. Мы вынуждены хорошо кормить своих рабов, иначе, они не смогут выполнять тяжёлую физическую работу. Но они – всё равно, ленивы и склонны к бунтарству…
– Смотрите, как медленно они двигаются, а обленившаяся стража не погоняет их плетьми и не бьёт, даже здоровых и сильных рабов. Но, они будут двигаться гораздо быстрее. Им не будет нужна стража. Стражники тоже превратятся в рабов. Свершить подобное можно так. Пусть сегодня, перед закатом, глашатаи разнесут указ фараона, в котором будет сказано: «С рассветом нового дня, всем рабам даруется полная свобода. За каждый камень, доставленный в город, свободный человек будет получать одну монету. Монеты можно обменять на еду, одежду, жилище, дворец в городе и сам город. Отныне вы – свободные люди». … Утром следующего дня жрецы и фараон вновь поднялись на площадку искусственной горы. Картина, представшая их взорам, поражала воображение. Тысячи людей, бывших рабов, наперегонки тащили те же камни, что и раньше. Обливаясь потом, многие несли по два камня. Другие, у которых было по одному, бежали, поднимая пыль. Некоторые охранники тоже тащили камни. Люди, посчитавшие себя свободными – ведь с них сняли кандалы, стремились получить, как можно больше вожделенных монет, чтобы построить свою счастливую жизнь.
Кратий ещё несколько месяцев провёл на своей площадке, с удовлетворением наблюдая за происходящим внизу.
А изменения были колоссальными. Часть рабов объединилась в небольшие группы, соорудили тележки и, доверху нагрузив камнями, обливаясь потом, толкали эти тележки. – Они еще много приспособлений наизобретают, – с удовлетворением думал про себя Кратий, – вот уже и услуги внутренние появились: разносчики воды и пищи… Скоро выберут себе начальников, судей. Пусть выбирают: они, ведь, считают себя свободными, а суть – не изменилась, они, по-прежнему, таскают камни…
Как вернуть теплоту и нежность в отношения
Однажды молодой мужчина спросил у мудрого человека:
– Почему ты так счастлив в семейной жизни? Тебя все уважают, к тебе ходят за советом. В чем твой секрет?
Мудрец улыбнулся и позвал свою жену. В комнату вошла красивая и счастливая женщина:
– Да, дорогой!
– Милая, приготовь, пожалуйста, тесто на пирог.
– Хорошо!
Она вышла и через двадцать минут пришла сказать, что тесто готово.
– Добавь в него самое лучшее топленное масло из наших запасов. И все те орехи, которые мы оставили для именинного пирога нашего сына.
– Хорошо.
И снова она пришла через десять минут, а муж сказал:
– Добавь туда и нашей дворовой глины. А потом запекай.
– Хорошо, — сказала жена.
И через полчаса в её руках уже находился этот странный пирог.
– Конечно же, мы не будем это есть! – сказал муж. – Отдай это свиньям на улице.
– Хорошо, — сказала жена.
Гость был в шоке. Неужели такое возможно? Ни одного слова против, сделала все, что муж сказал. Даже когда он предложил абсурдную вещь.
И мужчина решил повторить эксперимент дома. Когда он вошел туда, сразу услышал смех жены. Вместе с подругами жена играла в настольную игру.
– Жена! — обратился к ней мужчина.
– Я занята! — раздраженно крикнула из спальни супруга.
– Жена!
Через десять минут она появилась:
– Что тебе нужно?
– Поставь тесто!
– Ты с ума сошел! В доме полно еды, а мне есть чем заняться!
– Поставь тесто, я сказал!
Через полчаса жена раздраженно сообщила, что тесто готово.
– Добавь туда лучшие орехи и все топленное масло.
– Ты с ума сошел! Послезавтра свадьба моей сестры, и эти орехи нужны для пирога!
– Сделай, как я говорю!
Жена положила в тесто лишь часть орехов, а потом снова вышла к мужу.
– А теперь добавь в тесто глины!
– Ты вообще из ума выжил? Столько продуктов зря перевела?
– Добавь глины, говорю! А потом запекай.
Через час жена принесла этот пирог и бросила его на стол:
– А теперь я посмотрю, как ты это есть будешь!
– А я не буду это есть – отнеси это свиньям!
– Знаешь что, – возмутилась жена – тогда сам иди и корми своих свиней!
Хлопнула дверью и ушла в свою комнату. Еще несколько дней она смеялась над мужем при всех, рассказывая эту историю.
И тогда гость решил вернуться к мудрецу:
– Почему? Почему у тебя все получилось и твоя жена все сделала, как ты сказал, а моя закатила скандал и до сих пор смеется надо мной? — спросил он уже с порога.
– Все просто. Я не ругаюсь с ней и не командую. Я защищаю её, и это делает её спокойной. Моя жена – залог моего семейного благополучия.
– И что мне теперь, искать другую жену?
– Это самый простой способ, который приведет тебя к самому печальному результату. Тебе и твоей жене нужно учиться уважать друг друга. А для этого ты первым должен сделать все, чтобы она была счастлива.
– Да я и так для нее все делаю!
– А она счастлива? Вы ведь поженились для того, чтобы любить друг друга, заботиться и радоваться вместе. А вместо этого ругаетесь, делите главенство и обсуждаете друг друга…
В раздумье побрел мужчина домой. По пути он увидел красивый куст роз. Именно такими розами он когда-то добивался её руки. Каждый день по одной веточке роз. В любое время года… Когда же он последний раз дарил ей такие цветы? Он уже не мог вспомнить.
Он сорвал веточку и понес её домой. Дома уже все спали. Он не хотел беспокоить жену – и просто поставил цветы у её изголовья.
Утром его впервые за последние годы ждал завтрак. И красивая жена с сияющими глазами. Он обнял её и нежно поцеловал, как когда-то много лет назад.
Он перестал заниматься неважными делами, больше времени стал уделять жене и старался сделать её счастливее. Его внимание и забота, нежность и любовь возвращались к нему приумноженные во много крат. Жена перестала ходить дома «как попало», снова стала готовить для него любимые блюда, они перестали ругаться и всё наладилось…
Прошло несколько лет, и в его дверь постучался юноша.
– Я слышал, что ваши отношения с женой – образец для других. А у меня всё не так. Жена меня пилит, тратит все деньги, не слушает… В чем секрет? Я прочитал столько книг, но ни одна не помогла мне…
Хозяин улыбнулся и сказал:
– Проходи, дорогой гость. Моя жена как раз собирается печь пирог…
О невестке и свекрови
Когда-то давно жила в одной деревне девушка. По древнему славянскому обычаю, после свадьбы пришла она жить в дом своего супруга. Но очень неуютно было молодой невестке со свекровью. Та ее постоянно поучала и во всем упрекала.
Как-то поутру отправилась молодая женщина к знахарю, жившему на окраине леса.
– Что привело тебя ко мне, красавица? Аль мужика приворожить?– спросил дед.
– Никто мне не нужен, я мужа своего люблю, но с матерью его жить невмоготу.
– Что же ты от меня хочешь?
– Прошу тебя, помоги мне. Дай мне яду, чтобы я отравила её.
– На этом ли счастье свое построишь, молодка? Ну, да ладно. Жаль мне тебя. Дам я тебе зелье. Каждое утро будешь заваривать его, и поить этим чаем мать своего мужа. Да только совет у меня для тебя есть.
– Какой? Говори, все исполню, лишь бы поскорее избавиться от этой змеи.
– В деревне-то у нас слухи быстро полнятся. Заподозрят тебя. Так вот, чтоб этого не случилось, измени свое отношение к свекрови.
Стань ласковой, приветливой, улыбайся. Недолго придется тебе мучиться. Так и поступила женщина. Еще только петухи пропели, а она встает, хлеб вымешивает, печь топит, кашу готовит, зелье ядовитое свекрови заваривает. И ласково так приглашает ее отведать чудо-чай. Мамой зовет, слушается во всем. Муж не нарадуется: как родные стали мать и жена. Свекровь в невестке души не чает. И та любовью, да искренней, отвечает. Спешит она вновь к знахарю, бросается к ногам его со слезами:
– Дедушка, умоляю тебя. Ты ведь все можешь. Дай противоядие. Слишком много чаю заварила я свекрови своей. Помрет. А она ведь матерью заботливой мне стала.
– Милая моя, успокойся. Я дал тебе ароматные травы, из которых ты варила для свекрови вкусный и полезный чай. Яд же был в твоем сердце, но с Божьей помощью ты от него избавилась.
О призвании
Художником он стал просто потому, что после школы надо было куда-то поступать. Он знал, что работа должна приносить удовольствие, а ему нравилось рисовать – так и был сделан выбор: он поступил в художественное училище.
К этому времени он уже знал, что изображение предметов называется натюрморт, природы – пейзаж, людей – портрет, и еще много чего знал из области избранной профессии. Теперь ему предстояло узнать еще больше. «Для того, чтобы импровизировать, сначала надо научиться играть по нотам, — объявил на вводной лекции импозантный преподаватель, известный художник. – Так что приготовьтесь, будем начинать с азов».
Он начал учиться «играть по нотам». Куб, шар, ваза… Свет, тень, полутень… Постановка руки, перспектива, композиция… Он узнал очень много нового – как натянуть холст и самому сварить грунт, как искусственно состарить полотно и как добиваться тончайших цветовых переходов… Преподаватели его хвалили, а однажды он даже услышал от своего наставника: «Ты художник от бога!». «А разве другие – не от бога?», — подумал он, хотя, чего скрывать, было приятно.
Но вот веселые студенческие годы остались позади, и теперь у него в кармане был диплом о художественном образовании, он много знал и еще больше умел, он набрался знаний и опыта, и пора было начинать отдавать. Но… Что-то у него пошло не так.
Нет, не то чтобы ему не творилось. И не то чтобы профессия разонравилась. Возможно, он просто повзрослел и увидел то, чего раньше не замечал. А открылось ему вот что: кругом кипела жизнь, в которой искусство давно стало товаром, и преуспевал вовсе не обязательно тот, кому было что сказать миру – скорее тот, кто умел грамотно подавать и продавать свое творчество, оказаться в нужное время, в нужном месте, с нужными людьми. Он, к сожалению, так этому и не научился. Он видел, как его товарищи мечутся, ищут себя и свое место под солнцем, а некоторые в этих метаниях «ломаются», топят невостребованность и неудовлетворенность в алкоголе, теряют ориентиры, деградируют… Он знал: часто творцы опережали свою эпоху, и их картины получали признание и хорошую цену только после смерти, но это знание мало утешало.
Он устроился на работу, где хорошо платили, целыми днями разрабатывал дизайн всевозможных буклетов, визиток, проспектов, и даже получал от этого определенное удовлетворение, а вот рисовал все меньше и неохотнее. Вдохновение приходило все реже и реже. Работа, дом, телевизор, рутина… Его все чаще посещала мысль: «Разве в этом мое призвание? Мечтал ли я о том, чтобы прожить свою жизнь вот так, «пунктиром», словно это карандашный набросок? Когда же я начну писать свою собственную картину жизни? А если даже и начну – смогу ли? А как же «художник от бога»?». Он понимал, что теряет квалификацию, что превращается в зомби, который изо дня в день выполняет набор определенных действий, и это его напрягало.
Чтобы не сойти с ума от этих мыслей, он стал по выходным отправляться с мольбертом в переулок Мастеров, где располагались ряды всяких творцов-умельцев. Вязаные шали и поделки из бересты, украшения из бисера и лоскутные покрывала, глиняные игрушки и плетеные корзинки – чего тут только не было! И собратья-художники тоже стояли со своими нетленными полотнами, в больших количествах. И тут была конкуренция…
Но он плевал на конкуренцию, ему хотелось просто творить… Он рисовал портреты на заказ. Бумага, карандаш, десять минут – и портрет готов. Ничего сложного для профессионала – тут всего и требуется уметь подмечать детали, соблюдать пропорции да слегка польстить заказчику, так, самую малость приукрасить натуру. Он это делал умело, его портреты людям нравились. И похоже, и красиво, лучше, чем в жизни. Благодарили его часто и от души.
Теперь жить стало как-то веселее, но он отчетливо понимал, что это «живописание» призванием назвать было бы как-то… чересчур сильно. Впрочем, все-таки лучше, чем ничего.
Однажды он сделал очередной портрет, позировала ему немолодая длинноносая тетка, и пришлось сильно постараться, чтобы «сделать красиво». Нос, конечно, никуда не денешь, но было в ее лице что-то располагающее (чистота, что ли?), вот на это он и сделал акцент.
Получилось неплохо.
— Готово, — сказал он, протягивая портрет тетке. Та долго его изучала, а потом подняла на него глаза, и он даже заморгал – до того пристально она на него смотрела.
— Что-то не так? – даже переспросил он, теряясь от её взгляда.
— У вас призвание, — сказала женщина. – Вы умеете видеть вглубь…
— Ага, глаз-рентген, — пошутил он.
— Не то, — мотнула головой она. – Вы рисуете как будто душу… Вот я смотрю и понимаю: на самом деле я такая, как вы нарисовали. А все, что снаружи – это наносное. Вы словно верхний слой краски сняли, а под ним – шедевр. И этот шедевр – я. Теперь я точно знаю! Спасибо.
— Да пожалуйста, — смущенно пробормотал он, принимая купюру – свою привычную таксу за блиц-портрет.
Тетка была, что и говорить, странная. Надо же, «душу рисуете»! Хотя кто его знает, что он там рисовал? Может, и душу… Ведь у каждого есть какой-то внешний слой, та незримая шелуха, которая налипает в процессе жизни. А природой-то каждый был задуман как шедевр, уж в этом он как художник был просто уверен!
Теперь его рисование наполнилось каким-то новым смыслом. Нет, ничего нового в технологию он не привнес – те же бумага и карандаш, те же десять минут, просто мысли его все время возвращались к тому, что надо примериться и «снять верхний слой краски», чтобы из-под него освободился неведомый «шедевр». Кажется, получалось. Ему очень нравилось наблюдать за первой реакцией «натуры» — очень интересные были лица у людей.
Иногда ему попадались такие «модели», у которых душа была значительно страшнее, чем «внешний слой», тогда он выискивал в ней какие-то светлые пятна и усиливал их. Всегда можно найти светлые пятна, если настроить на это зрение. По крайней мере, ему еще ни разу не встретился человек, в котором не было бы совсем ничего хорошего.
— Слышь, братан! – однажды обратился к нему крепыш в черной куртке. – Ты это… помнишь, нет ли… тещу мою рисовал на прошлых выходных.
Тещу он помнил, на старую жабу похожа, ее дочку – постареет, крысой будет, и крепыш с ними был, точно. Ему тогда пришлось напрячь все свое воображение, чтобы превратить жабу в нечто приемлемое, увидеть в ней хоть что-то хорошее.
— Ну? – осторожно спросил он, не понимая, куда клонит крепыш.
— Так это… Изменилась она. В лучшую сторону. Как на портрет посмотрит – человеком становится. А так, между нами, сколько ее знаю, жаба жабой…
Художник невольно фыркнул: не ошибся, значит, точно увидел…
— Ну дык я тебя спросить хотел: можешь её в масле нарисовать? Чтобы уже наверняка! Закрепить эффект, стало быть… За ценой не постою, не сомневайся!
— А чего ж не закрепить? Можно и в масле, и в маринаде, и в соусе «майонез». Только маслом не рисуют, а пишут.
— Во-во! Распиши её в лучшем виде, все оплачу по высшему разряду!
Художнику стало весело. Прямо «портрет Дориана Грея», только со знаком плюс! И раз уж предлагают – отчего не попробовать?
Попробовал, написал. Теща осталась довольна, крепыш тоже, а жена его, жабина дочка, потребовала, чтобы ее тоже запечатлели в веках. От зависти, наверное. Художник и тут расстарался, вдохновение на него нашло – усилил сексуальную составляющую, мягкости добавил, доброту душевную высветил… Не женщина получилась – царица!
Видать, крепыш был человеком широкой души и впечатлениями в своем кругу поделился. Заказы посыпались один за другим. Молва пошла о художнике, что его портреты благотворно влияют на жизнь: в семьях мир воцаряется, дурнушки хорошеют, матери-одиночки вмиг замуж выходят, у мужиков потенция увеличивается.
Теперь не было времени ходить по выходным в переулок Мастеров, да и контору свою оставил без всякого сожаления. Работал на дому у заказчиков, люди все были богатые, платили щедро, передавали из рук в руки. Хватало и на краски, и на холсты, и на черную икру, даже по будням. Квартиру продал, купил побольше, да с комнатой под мастерскую, ремонт хороший сделал. Казалось бы, чего еще желать? А его снова стали посещать мысли: неужели в этом его призвание – малевать всяких «жаб» и «крыс», изо всех сил пытаясь найти в них хоть что-то светлое? Нет, дело, конечно, хорошее, и для мира полезное, но все-таки, все-таки… Не было у него на душе покоя, вроде звала она его куда-то, просила о чем-то, но вот о чем? Не мог расслышать.
Однажды его неудержимо потянуло напиться. Вот так вот взять – и в драбадан, чтобы отрубиться и ничего потом не помнить. Мысль его напугала: он хорошо знал, как быстро люди творческие добираются по этому лихому маршруту до самого дна, и вовсе не хотел повторить их путь. Надо было что-то делать, и он сделал первое, что пришло в голову: отменил все свои сеансы, схватил мольберт и складной стул и отправился туда, в переулок Мастеров. Сразу стал лихорадочно работать – делать наброски улочки, людей, парка, что через дорогу. Вроде полегчало, отпустило…
— Простите, вы портреты рисуете? Так, чтобы сразу, тут же получить, – спросили его. Он поднял глаза – рядом женщина, молодая, а глаза вымученные, словно выплаканные. Наверное, умер у нее кто-то, или еще какое горе…
— Рисую. Десять минут – и готово. Вы свой портрет хотите заказать?
— Нет. Дочкин.
Тут он увидел дочку – поперхнулся, закашлялся. Ребенок лет шести от роду был похож на инопланетянчика: несмотря на погожий теплый денек, упакован в серый комбинезон, и не поймешь даже, мальчик или девочка, на голове – плотная шапочка-колпачок, на лице – прозрачная маска, и глаза… Глаза старичка, который испытал много-много боли и готовится умереть. Смерть в них была, в этих глазах, вот что он там явственно узрел.
Он не стал ничего больше спрашивать. Таких детей он видел по телевизору и знал, что у ребенка, скорее всего, рак, радиология, иммунитет на нуле – затем и маска, и что шансов на выживание – минимум. Неизвестно, почему и откуда он это знал, но вот как-то был уверен. Наметанный глаз художника, подмечающий все детали… Он бросил взгляд на мать – да, так и есть, она знала. Внутренне уже готовилась. Наверное, и портрет захотела, потому что последний. Чтоб хоть память была…
— Садись, принцесса, сейчас я тебя буду рисовать, — сказал он девочке-инопланетянке. – Только смотри, не вертись и не соскакивай, а то не получится.
Девочка вряд ли была способна вертеться или вскакивать, она и двигалась-то осторожно, словно боялась, что её тельце рассыплется от неосторожного движения, разлетится на мелкие осколки. Села, сложила руки на коленях, уставилась на него своими глазами мудрой черепахи Тортиллы, и терпеливо замерла. Наверное, все детство по больницам, а там терпение вырабатывается быстро, без него не выживешь.
Он напрягся, пытаясь разглядеть ее душу, но что-то мешало – не то бесформенный комбинезон, не то слезы на глазах, не то знание, что старые методы тут не подойдут, нужно какое-то принципиально новое, нетривиальное решение. И оно нашлось! Вдруг подумалось: «
А какой она могла бы быть, если бы не болезнь? Не комбинезон дурацкий, а платьице, не колпак на лысой головенке, а бантики?». Воображение заработало, рука сама по себе стала что-то набрасывать на листе бумаги, процесс пошел.
На этот раз он трудился не так, как обычно. Мозги в процессе точно не участвовали, они отключились, а включилось что-то другое. Наверное, душа. Он рисовал душой, так, как будто этот портрет мог стать последним не для девочки, а для него лично. Как будто это он должен был умереть от неизлечимой болезни, и времени оставалось совсем чуть-чуть, может быть, все те же десять минут.
— Готово, — сорвал он лист бумаги с мольберта. – Смотри, какая ты красивая!
Дочка и мама смотрели на портрет. Но это был не совсем портрет и не совсем «с натуры». На нем кудрявая белокурая девчонка в летнем сарафанчике бежала с мячом по летнему лугу. Под ногами трава и цветы, над головой – солнце и бабочки, улыбка от уха до уха, и энергии – хоть отбавляй. И хотя портрет был нарисован простым карандашом, почему-то казалось, что он выполнен в цвете, что трава – зеленая, небо – голубое, мяч – оранжевый, а сарафанчик – красный в белый горох.
— Я разве такая? – глухо донеслось из-под маски.
— Такая-такая, — уверил её художник. – То есть сейчас, может, и не такая, но скоро будешь. Это портрет из следующего лета. Один в один, точнее фотографии.
Мама её закусила губу, смотрела куда-то мимо портрета. Видать, держалась из последних сил.
— Спасибо. Спасибо вам, — сказала она, и голос её звучал так же глухо, как будто на ней тоже была невидимая маска. – Сколько я вам должна?
— Подарок, — отмахнулся художник. – Как тебя зовут, принцесса?
— Аня…
Он поставил на портрете свою подпись и название: «Аня». И еще дату – число сегодняшнее, а год следующий.
— Держите! Следующим летом я вас жду. Приходите обязательно!
Мама убрала портрет в сумочку, поспешно схватила ребенка и пошла прочь. Ее можно было понять – наверное, ей было больно, ведь она знала, что следующего лета не будет. Зато он ничего такого не знал, не хотел знать! И он тут же стал набрасывать картинку – лето, переулок Мастеров, вот сидит он сам, а вот по аллее подходят двое – счастливая смеющаяся женщина и кудрявая девочка с мячиком в руках. Он вдохновенно творил новую реальность, ему нравилось то, что получается. Очень реалистично выходило! И год, год написать
– следующий! Чтобы чудо знало, когда ему исполниться!
— Творите будущее? – с интересом спросил кто-то, незаметно подошедший из-за спины.
Он обернулся – там стояла ослепительная красавица, вся такая, что и не знаешь, как ее назвать. Ангел, может быть? Только вот нос, пожалуй, длинноват…
— Узнали? – улыбнулась женщина-ангел. – Когда-то вы сотворили мое будущее. Теперь – будущее вот этой девочки. Вы настоящий Творец! Спасибо…
— Да какой я творец? – вырвалось у него. – Так, художник-любитель, несостоявшийся гений… Говорили, что у меня талант от бога, а я… Малюю потихоньку, по мелочам, все пытаюсь понять, в чем мое призвание.
— А вы еще не поняли? – вздернула брови женщина-ангел. – Вы можете менять реальность. Или для вас это не призвание?
— Я? Менять реальность? Да разве это возможно?
— Отчего же нет? Для этого нужно не так уж много! Любовь к людям. Талант. Сила веры. Собственно, все. И это у вас есть. Посмотрите на меня – ведь с вас все началось! Кто я была? И кто я теперь?
Она ободряюще положила ему руку на плечо – словно крылом обмахнула, улыбнулась и пошла.
— А кто вы теперь? – запоздало крикнул он ей вслед.
— Ангел! – обернулась на ходу она. – Благодарю тебя, Творец!
… Его и сейчас можно увидеть в переулке Мастеров. Старенький мольберт, складной стульчик, чемоданчик с художественными принадлежностями, большой зонт… К нему всегда очередь, легенды о нем передаются из уст в уста. Говорят, что он видит в человеке то, что спрятано глубоко внутри, и может нарисовать будущее. И не просто нарисовать – изменить его в лучшую сторону. Рассказывают также, что он спас немало больных детей, переместив их на рисунках в другую реальность. У него есть ученики, и некоторые переняли его волшебный дар и тоже могут менять мир. Особенно выделяется среди них белокурая кудрявая девочка лет четырнадцати, она умеет через картины снимать самую сильную боль, потому что чувствует чужую боль как свою.
А он учит и рисует, рисует… Никто не знает его имени, все называют его просто – Творец. Что ж, такое вот у человека призвание.
Однажды к отцу пришла дочь, молодая женщина, и с грустью сказала:
– Папа, я так устала от всего, у меня постоянные трудности на работе и в личной жизни, уже просто нет сил… Как справляться со всем этим?
Отец отвечает:
– Давай я тебе покажу.
Он ставит на плиту 3 кастрюли с водой и приносит морковь, яйцо и кофе. Опускает каждый ингредиент в отдельную кастрюлю. Через несколько минут выключает плиту и спрашивает дочь:
– Что стало с ними?
– Ну, морковь и яйцо сварились, а кофе растворился, – отвечает девушка.
– Правильно, – отвечает отец, – но если мы посмотрим глубже, то окажется что морковь, которая была твердой, после кипятка стала мягкой и податливой. Яйцо, которое раньше было хрупким и жидким, стало твердым. Внешне они остались такими же, но внутренне изменились под воздействием одинаковой враждебной среды – кипятка. То же происходит и с людьми – сильные внешне люди могут расклеиться и стать слабаками там, где хрупкие и нежные лишь затвердеют и окрепнут…
– А как же кофе? – удивленно спросила дочь.
– О, кофе – это самое интересное. Он полностью растворился в агрессивной среде и изменил её – превратил кипяток в чудесный ароматный напиток. Есть люди, которых не могут изменить обстоятельства – они сами изменяют их и превращают в нечто новое, извлекая для себя пользу и знания из ситуации. Кем стать в трудной ситуации – выбор каждого.
Об исполнении желаний
На задворках Вселенной находился один магазинчик. Вывески на нем давно уже не было — ее когда-то унесло ураганом, а новую хозяин не стал прибивать, потому что каждый местный житель и так знал, что магазин продает желания.
Ассортимент магазина был огромен, здесь можно было купить практически всё: огромные яхты, квартиры, замужество, пост вице-президента корпорации, деньги, детей, любимую работу, красивую фигуру, победу в конкурсе, большие машины, власть, успех и многое-многое другое. Не продавались только жизнь и смерть — этим занимался головной офис, который находился в другой Галактике.
Каждый пришедший в магазин (а есть ведь и такие желающие, которые ни разу не зашли в магазин, а остались сидеть дома и просто желать) в первую очередь узнавал цену своего желания.
Цены были разные. Например, любимая работа стоила отказа от стабильности и предсказуемости, готовности самостоятельно планировать и структурировать свою жизнь, веры в собственные силы и разрешения себе работать там, где нравится, а не там, где надо.
Власть стоила чуть больше: надо было отказаться от некоторых своих убеждений, уметь всему находить рациональное объяснение, уметь отказывать другим, знать себе цену (и она должна быть достаточно высокой), разрешать себе говорить «Я», заявлять о себе, несмотря на одобрение или неодобрение окружающих.
Некоторые цены казались странными — замужество можно было получить практически даром, а вот счастливая жизнь стоила дорого:персональная ответственность за собственное счастье, умение получать удовольствие от жизни, знание своих желаний, отказ от стремления соответствовать окружающим, умение ценить, то, что есть, разрешение себе быть счастливым, осознание собственной ценности и значимости, отказ от бонусов «жертвы», риск потерять некоторых друзей и знакомых.
Не каждый пришедший в магазин был готов сразу купить желание. Некоторые, увидев цену, сразу разворачивались и уходили. Другие долго стояли в задумчивости, пересчитывая наличность и размышляя, где бы достать еще средств. Кто-то начинал жаловаться на слишком высокие цены, просил скидку или интересовался распродажей.
А были и такие, которые доставали все свои сбережения и получали заветное желание, завернутое в красивую шуршащую бумагу. На счастливчиков завистливо смотрели другие покупатели, судача о том, что, хозяин магазина — их знакомый, и желание досталось им просто так, без всякого труда.
Хозяину магазина часто предлагали снизить цены, чтобы увеличить количество покупателей. Но он всегда отказывался, так как от этого страдало бы и качество желаний.
Когда у хозяина спрашивали, не боится ли он разориться, то он качал головой и отвечал, что во все времена будут находиться смельчаки, готовые рисковать и менять свою жизнь, отказываться от привычной и предсказуемой жизни, способные поверить в себя, имеющие силы и средства для того, чтобы оплатить исполнение своих желаний.
А на двери магазина уже добрую сотню лет висело объявление: «Если твое желание не исполняется — оно еще не оплачено».
О пчеле и мухе
Если спросить муху, есть ли в окрестностях цветы, она ответит:
– Не видела никаких цветов. Зато навоза в той вот канаве полным-полно.
И муха начнёт перечислять все помойки, на которых побывала.
Но спросите пчелу, видела ли она в окрестностях какие-нибудь нечистоты, и она ответит:
– Нечистоты? Нет, не видела нигде. Здесь так много благоуханных цветов!
Один на самом цветущем лугу найдёт нечистое место и сядет на него, а другой в болоте отыщет цветок лотоса и соберёт с него нектар.
Мы находим только то, что ищем.
Почему ссорятся и кричат люди?
Однажды мудрый Учитель спросил своих учеников: «А вы знаете, почему люди кричат, когда они ссорятся?».
Один из учеников ответил: «Люди кричат потому, что теряют спокойствие».
«Но зачем надо кричать, ведь другой человек находится рядом с тобой?» — спросил Учитель. — «Разве нельзя говорить тихо? Зачем кричать на другого человека, если ты сердишься?»
Ученики предлагали свои варианты ответов, однако ни один из них не устроил Учителя.
В конце концов он объяснил:
«Когда люди недовольны друг другом и ссорятся, их сердца отдаляются. Для того, чтобы покрыть это расстояние и услышать друг друга, им приходится кричать. Чем сильнее они сердятся, тем больше становится расстояние между сердцами, и тем громче они кричат.
А что происходит с людьми, когда они влюбляются? Они не кричат, а наоборот, говорят тихо. Это происходит потому, что сердца влюбленных находятся очень близко друг к другу — расстояние между ними совсем маленькое».
«А когда люди влюбляются еще сильнее, что происходит?» — продолжал Учитель. — «Влюбленные не говорят, а только тихонько перешептываются, и становятся еще ближе в своей любви. Позднее, им становится не нужно даже перешептывание. Они лишь только смотрят друг на друга, и прекрасно понимают друг друга без слов. Это происходит всегда, когда рядом находятся двое любящих друг друга людей.
Так вот, когда спорите, не позволяйте вашим сердцам отдаляться друг от друга, не произносите слов, которые еще больше увеличивает расстояние между вами. Потому что может прийти день, когда расстояние станет настолько велико, что вы не сможете найти путь обратно».
Чтобы жить — нужно изменяться
В возрасте 40 лет когти орла становятся слишком длинными и гибкими и он не может схватить ими добычу. Его клюв становится слишком длинным и изогнутым и не позволяет ему есть. Перья на крыльях и груди становятся слишком густыми и тяжелыми и мешают летать. Теперь орел стоит перед выбором: либо смерть, либо длительный и болезненный период изменения, длящийся 150 дней… Он летит в свое гнездо, находящееся на вершине горы и там долго бьется клювом о скалу, пока клюв не разобьется и слезет… Потом он ждет, пока не отрастет новый клюв, которым он вырывает свои когти… Когда отрастают новые когти, орел ими выдергивает свое слишком тяжелое оперение на груди и крыльях… И тогда, после 5 месяцев боли и мучений, с новыми клювом, когтями и оперением орел снова возрождается и может жить еще 30 лет… Очень часто для того,чтобы жить,мы должны измениться, иногда этот процесс сопровождают боль, страх, сомнения… Мы избавляемся от воспоминаний, привычек и традиций прошлого… Только освобождение от груза прошлого позволяет нам жить и наслаждаться настоящим и подготовить себя к будущему.
О суждениях
В деревне жил старик, очень бедный, но даже короли завидовали ему, так как у него был прекрасный белый конь. Короли предлагали ему невиданную цену за коня, но старик всегда говорил:
— Этот конь — не конь для меня. Он личность. А как я могу продать личность, продать друга?
Старик был беден, но не продавал коня.
Однажды он обнаружил, что коня нет в стойле. Собралась вся деревня, и люди сказали:
— Ты старый дурак! Мы знали, что однажды коня не окажется на месте. Было бы лучше продать его. Вот несчастье.
— Не заходите слишком далеко, говоря так. Просто скажите, что коня нет на месте, — отвечал им старик. — Таков факт, остальное суждение. Что бы ни было, несчастье или благословение, я не знаю, потому, что это только фрагмент. Кто знает, что последует?
Люди смеялись над стариком. Они всегда знали, что он немного чокнутый. Но через 15 дней, однажды ночью, конь вернулся. Он не был украден, он просто убежал на волю. И это было ещё не всё. Он привел с собой дюжину лошадей. Опять люди собрались и сказали:
— Старик прав. Это не несчастье. Теперь ясно, что это было благословение.
— Опять вы заходите далеко. Просто скажите, что конь вернулся . Кто знает, благословение это или нет? — спокойно отвечал старик. — Это только фрагмент. Вы прочли одно слово в выражении. Как вы можете судить целую книгу?
В этот раз люди много не говорили, но внутри себя решили, что он не прав: двенадцать прекрасных лошадей!
У старика был единственный сын, который стал объезжать этих лошадей. Всего через неделю он упал с лошади и сломал обе ноги. Люди собрались вновь и опять судили:
— Ты опять доказал свою правоту! Это несчастье. Твой единственный сын потерял ноги, а в твоем преклонном возрасте он твоя единственная опора. Теперь ты еще беднее, чем был.
— Вы одержимы суждением. Не заходите так далеко. Скажите только, что сын сломал ноги. Никто не знает, несчастье это или благословение. Жизнь приходит кусочками, а большего нам не дано.
Так случилось, что через несколько недель страна вступила в войну, и все юноши пошли в армию. Остался только сын старика, потому что он был калека. Вся деревня кричала и плакала, потому что это было решающее сражение, и они знали, что большинство молодых людей не вернётся. Они пришли к старику и сказали:
— Ты был прав, старик, теперь это очевидно, что это было благословение. Что ж, твой сын калека, но зато он с тобой. Наши сыновья ушли навсегда.
Старик вновь сказал:
— Вы продолжаете судить. Никто этого не знает! Только скажите, что ваши сыновья годны для армии, а мой сын — нет. Только Бог, Абсолют, знает, несчастье это или благословение.
Пока вы судите, вы не растете, не развиваетесь. Суждение означает застывшее состояние ума. И ум всегда требует суждений, потому что находиться в процессе развития всегда рискованно и неуютно. В действительности путешествие никогда не заканчивается. Одна часть заканчивается, зато другая начинается, одна дверь закрывается, другая — открывается. Вы достигаете вершины, но появляется другая, более высокая. Жизнь есть бесконечное путешествие!
Как сделать из жены богиню
Жили-были на свете обыкновенные муж и жена. Звали жену Елена, звался муж Иваном.
Возвращался муж с работы, в кресло у телевизора садился, газету читал. Жена его, Елена, ужин готовила. Подавала мужу ужин и ворчала, что по дому он ничего путного не делает, денег мало зарабатывает. Ивана раздражало ворчание жены. Но грубостью он ей не отвечал, лишь думал про себя: «Сама — лахудра неопрятная, а ещё указывает. Когда женился только, совсем другой была — красивой, ласковой».
Однажды, когда ворчавшая жена потребовала, чтобы Иван мусор вынес, он, с неохотой оторвавшись от телевизора, пошёл во двор. Возвращаясь, остановился у дверей дома и мысленно обратился к Богу: «Боже мой, Боже мой! Нескладная жизнь у меня сложилась.
Неужто век мне весь свой коротать с такой женой ворчливой да некрасивой? Это же не жизнь, а мучения сплошные».
И вдруг услышал Иван тихий голос Божий:
— Беде твоей, сын Мой, помочь Я смог бы: прекрасную богиню тебе в жёны дать, но коль соседи изменения внезапные в судьбе твоей увидят, в изумление великое придут. Давай поступим так: твою жену Я буду постепенно изменять, вселять в неё богини дух и внешность улучшать. Но только ты запомни, коль хочешь жить с богиней, жизнь и твоя достойною богини стать должна.
— Спасибо, Боже. Жизнь свою любой мужик ради богини может поменять. Скажи мне только: изменения когда начнёшь с моей женой творить?
— Слегка Я изменю её прямо сейчас. И с каждою минутой буду её к лучшему менять.
Вошёл в свой дом Иван, сел в кресло, взял газету и телевизор вновь включил. Да только не читается ему, не смотрится кино. Не терпится взглянуть — ну хоть чуть-чуть меняется его жена?
Он встал, открыл дверь в кухню, плечом оперся о косяк и стал внимательно разглядывать свою жену. К нему спиной она стояла, посуду мыла, что после ужина осталась.
Елена вдруг почувствовала взгляд и повернулась к двери. Их взгляды встретились. Иван разглядывал жену и думал: «Нет, изменений никаких в моей жене не происходит».
Елена, видя необычное внимание мужа и ничего не понимая, вдруг волосы свои поправила, румянец вспыхнул на щеках, когда спросила:
— Что ты, Иван, так смотришь на меня внимательно?
Муж не придумал, что сказать, смутившись сам, вдруг произнёс:
— Тебе посуду, может быть, помочь помыть? Подумал почему-то я…
— Посуду? Мне помочь? — тихо переспросила удивлённая жена, снимая перепачканный передник, — так я её уже помыла.
«Ну, надо же, как на глазах меняется она, — Иван подумал, — похорошела вдруг». И стал посуду вытирать.
На другой день после работы с нетерпением домой спешил Иван. Ох, не терпелось посмотреть ему, как постепенно в богиню превращают его ворчливую жену. «А вдруг уже богини много стало в ней? А я по-прежнему никак не изменился. На всякий случай, прикуплю-ка я цветов, чтоб в грязь лицом перед богиней не ударить».
Открылась в доме дверь, и растерялся заворожённый Иван. Перед ним Елена стояла в платье выходном, том самом, что купил он год назад. Причёска аккуратная и лента в волосах. Он растерялся и неловко протянул цветы, не отрывая взгляда от Елены. Она цветы взяла и охнула слегка, ресницы опустив, зарделась. «Ах, как прекрасны у богинь ресницы! Как кроток их характер! Как необычна внутренняя красота и внешность!». И охнул в свою очередь Иван, увидев стол с приборами, что из сервиза, и две свечи горели на столе, и два бокала, и пища ароматами божественными увлекала.
Когда за стол он сел, напротив жена Елена тоже села, но вдруг вскочила, говоря:
— Прости, я телевизор для тебя включить забыла, а вот газеты свежие тебе приобрела.
— Не надо телевизора, газеты тоже мне не хочется читать, всё об одном и том же в них, — Иван ответил искренне, — ты лучше расскажи, как день субботний, завтрашний хотела б провести?
Совсем опешив, Елена переспросила:
— А ты?
— Да два билета в театр по случаю для нас купил. Но днём, быть может, согласишься ты пройтись по магазинам. Раз нам театр придётся посетить, так надо в магазин зайти сначала и платье для театра для тебя достойное купить.
Чуть не сболтнул Иван заветные слова: «платье, достойное богини», смутился, на неё взглянул и снова охнул. Перед ним сидела за столом богиня. Лицо её сияло счастьем, и глаза блестели. Улыбка затаённая немножко вопросительной была.
«О Боже, как прекрасны всё-таки богини! А если хорошеет с каждым днём она, сумею ль я достойным быть богини? — думал Иван, и вдруг, как молния, его пронзила мысль: «Надо успеть! Успеть, пока богиня рядом. Надо просить её и умолять ребёнка от меня родить.
Ребёнок будет от меня и от прекраснейшей богини».
— О чём задумался, Иван, или волненье вижу на твоем лице? — Елена спрашивала мужа.
А он сидел взволнованный, не зная, как сказать о сокровенном. И шутка ли — просить ребёнка у богини?! Такой подарок Бог ему не обещал. Не знал, как о своём желании сказать Иван, и встал, скатёрку теребя, и вымолвил, краснея:
— Не знаю… Можно ли… Но я… сказать хотел… Давно… Да, я хочу ребёнка от тебя, прекрасная богиня.
Она, Елена, к Ивану-мужу подошла. Из глаз, наполненных любовью, счастливая слеза на щёку алую скатилась. И на плечо Ивану руку положила, дыханьем жарким обожгла.
«Ах, ночь была! Ах, это утро! Этот день! О, как прекрасна жизнь с богиней!» — думал Иван, второго внука на прогулку одевая. Владимир Мегре